Констанс О`Бэньон - Соловьиная ночь
— Может быть, я смогу вам помочь, — приговаривал он, а она с надеждой смотрела на него.
Когда пятна исчезли, из груди Кэссиди вырвался вздох облегчения. Ей захотелось как-то отблагодарить своего спасителя, но, взглянув ему в лицо, она окончательно смутилась.
Вне всяких сомнений, такого очаровательного мужчину она видела впервые в жизни.
— Вот и все, — сказал Рейли Винтер, поднимаясь с колена. — Ваша тетушка Мэри никогда не узнает о случившемся. Если, конечно, вы ей сами об этом не расскажете, — добавил он с улыбкой и протянул ей платок. — У вас испачкан лоб. Я покажу где.
Кэссиди принялась тереть лоб платком, пока он не кивнул, что все в порядке.
Она протянула ему платок, но офицер мягко отвел ее руку.
— Оставьте его себе на память, — засмеялся он. — Кто знает, может быть, он вам еще пригодится.
— Благодарю вас, — повторила она, глядя на его темные волосы. — Мне нужно идти. Но я никогда не забуду вашей доброты.
— Надеюсь, — кивнул Рейли.
Она сделала несколько шагов по дорожке и, оглянувшись, спросила:
— Я еще увижу вас?
В его глазах мелькнула грусть.
— Боюсь, что нет. Видите ли, завтра я уезжаю.
— Вы едете сражаться с французами?
— Да.
— Я буду думать о вас, — с чувством произнесла она. — Я буду чувствовать себя в безопасности, потому что вы встанете на пути у Наполеона.
Полковник улыбнулся ее восторженным словам, хотя в них и содержалась изрядная доля преувеличения. Эта зеленоглазая прелестница ему определенно нравилась.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы чувствовали себя в безопасности, — заверил он.
— Вы будете для меня примером настоящего героя, — искренне сказала Кэссидн.
Рейли церемонно поклонился, стараясь сохранить на лице серьезное выражение.
— Это огромная честь для меня. Обещаю вам, что до конца выполню свой долг… А теперь позвольте пожелать вам всего наилучшего!
Кэссиди быстро направилась через улицу к дому. Когда она снова оглянулась, его уже не было.
Она рассмотрела платок и обнаружила на нем вышитые в углу инициалы. Как жаль, что она не спросила, как его зовут.
Девочка спрятала в карман драгоценный платок и взбежала на крыльцо.
Стоит ли рассказывать Абигейл об этом очаровательном молодом офицере, который избавил ее от перспективы оказаться в пруду? Не будет ли сестра ревновать?
За обедом Кэссиди сидела рядом с тетушкой Мэри. Как можно дальше от Генри. Вопреки желанию Генри, тетушка настояла, чтобы Кэссиди обедала со взрослыми, а не с детьми.
Кэссиди ела ложечкой лимонное мороженое и улыбалась дяде Джорджу. Она обожала дядю. Она знала, что хотя он и не обладал громкими титулами, но был в парламенте весьма влиятельной и заметкой фигурой. Впрочем, Кэссиди любила его не за это, а за чувство юмора и сердечность.
Она заметила, что дядя и тетя обменялись понимающим взглядом. Тетушка Мэри была родной сестрой ее матери. Она всегда считала, что Кэссиди больше похожа на нее, чем на свою мать. Однако Кэссиди была другого мнения. Конечно, у нее тоже светлые волосы, но до красоты тетушки ей еще далеко.
Продолжая ковырять ложечкой лимонное мороженое, Кэссиди бросила осторожный взгляд на Генри и его жену Патрицию.
Генри было тридцать лет. Он был высок и сутуловат. Может быть, он и был похож на отца, но, насколько отец был наделен обаянием, настолько Генри был его лишен.
— Я против того, чтобы дети ели за одним столом со взрослыми, — многозначительно заявил он и бросил тяжелый взгляд на Кэссиди.
У Патриции были искристые серые глаза и бледное лицо. Она выразила согласие с мужем энергичным кивком головы.
— Чепуха, — сказала тетушка Мэри, глядя на свою любимую племянницу, — Кэссиди уже становится прелестной юной леди. Пока она находится в моем доме, ей не придется сидеть за детским столом и отправляться в постель с заходом солнца.
Кэссиди с победоносным видом посмотрела на Абигейл. Ее сестра улыбнулась в ответ. Генри был посрамлен. Он никогда бы не осмелился возражать тетушке Мэри.
В этот момент в столовую вошел дворецкий и подойдя к дяде Джорджу, вручил ему письмо.
— Прошу прощения, сэр, но здесь написано, что это срочно, — сказал он.
Джордж прочел послание и, подняв брови, взглянул на жену.
— Дорогая, пойдем в кабинет, мне надо кое-что сообщить тебе, — проговорил он.
Все поднялись со своих мест, чтобы покинуть столовую, но дядя покачал головой и, взяв жену за руку, сказал:
— Мы покинем вас только на одну минуту. Оставайтесь здесь.
Кэссиди и Абигейл, взявшись за руки, присели на большой кожаный диван.
— Уверена, что это от папы и мамы. Они задерживаются, — беспокойно сказала Абигейл.
— Весьма возможно, — проворчал Генри. — Но, надеюсь, ненадолго. Я так устал от Лондона.
Когда дядя и тетя вернулись в комнату, все заметили, что, судя по покрасневшим глазам, тетушка Мзри, похоже, только что плакала,
— Дядя Джордж! — нетерпеливо спросила Кзссиди. — Это письмо от папы и мамы? Они приедут позже, чем мы ожидали?
Дядя взглянул на нее, и его взгляд потеплел.
— Боюсь, что они вообще не приедут, — печально сказал он. — Понимаешь, Кэссиди, корабль, на котором они плыли, пошел ко дну. Я должен сообщить вам, что никому не удалось спастись…
Кэссиди недоверчиво покачала головой. Слезы потекли у нее по щекам. Казалось, она не перенесет этого известия.
— Нет! — воскликнула она, и Абигейл бросилась ее успокаивать. — Этого не может быть! Только не с папой и мамой!
Тетушка Мэри приблизилась к сестрам и, обняв обеих, проговорила:
— Ах, мои дорогие, на все воля Божья!
Кэссиди прижалась к Абигейл, и обе безутешно зарыдали.
Больше она никогда не увидит любимых папу и маму. Все происходило словно в кошмарном сне. Ей хотелось проснуться и узнать, что это был только сон, но слезы на щеках тетушки, вздрагивающие от рыданий плечи Абигейл не оставляли никаких надежд. В это мгновение Кэссиди решила, что должна быть твердой. Ради Абигейл.
— Послушай меня, дорогая! — воскликнула она, обращаясь к сестре. — У меня есть ты, а у тебя есть я. Мы должны вместе пережить это несчастье. Обними меня, я постараюсь поделиться с тобой силами!
Генри встал и произнес дрогнувшим голосом:
— Итак, теперь я стал главой семьи. Я постараюсь заменить вам отца.
Кэссиди и Абигейл беспомощно посмотрели друг на друга. Сознание того, что отныне они находятся под опекой этого холодного бесчувственного человека, лишь усугубило их отчаяние.
В дождливый день карета выехала из Лондона. Кэссиди сидела рядом с Абигейл и держала ее за руку. Генри и Патриция сидели напротив, а их дети с няней ехали в другой карете следом.
